Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Вроде и отпуск скоро заканчивается, а такое чувство, что только начался. А все почему? Потому что я окончательно избавилась от "бабушек". Вот бывают же какие-то проекты, которые в самом начале "вау", ура-ура, и хочу-хочу. А потом только копнешь и думаешь: "Ну зачем я в это ввязалась?" Вот так и со статьей про бабушек-рукодельниц получилось. С самого начала шли какие-то накладки-накладки. Один раз я опоздала на 15 минут на встречу, и хотя в запасе было 45 минут, но меня не дождались и уехали, а я грустно обнималась с запертой дверью. Потом на встречу я попала, поехала в третий раз - дорогу уже знаю, приехала тютелька в тютельку. А там опять закрыто, да что такое. Пнула дверь и уехала. А потом выяснилось, что за запертой дверью бабульки меня ждали... А я-то поняла так, что опять накладка и можно не ломиться. (Телефон не отвечал) Ну бывает, все равно все как-то потом встретились. А редактор подгоняет, давай, дедлайн уже прошел. Это теперь я знаю, что тогда до дедлайна был еще почти месяц.
И вот пока бегала за бабушками, пока боялась дедлайна, пока разочарованно смотрела на бабушкины поделки - перегорела окончательно. Не красиво, не нравится, и писать про некрасивое тоже не хочется, и обидно, что если бы не торопили, то можно было бы что-то поинтереснее найти. Потом оказывается, что для статьи нужны фотки бабушек, вот хоть умри. Изначально такая задача не ставилась... А бабушки, их мало того, что второй раз трудно поймать, так они еще и фотографироваться не любят, и "мы так не договаривались". Конечно, не договаривались, а что делать? С одной все-таки договорились на сегодня. Стою одетая, пора выходить. Звонок: "Ой, нет, не могу". Главная бабушка, которая может устроить мне других бабушек приветлива, но начинает разговор, не заканчивает и начинает говорить с кем-то в кабинете. Я так два раза в полный минус уходила, потому что надо звонить с сотового на городской. Полный сюр творится, короче. И это не попытки как-то оправдаться, а правда бывает такое, что "не идет", чем больше бьешься - тем больше не идет. Написала редактору, что все, умываю руки. У меня отпуск в конце концов, а гонорар за материал не покроет всех этих плясок с бубном. Самое смешное, что сейчас у меня есть с пяток красивых аккуратных идей для статей, но браться за них совсем не хочется, слишком от бабушек устала.

А сама тем временем согласно своей теории "бардак в шкафу = бардак по жизни" разбираюсь во всем подряд. Под раздачу попал архив - 3 огромные коробки с бумажками, блокнотами и дневниками (когда-то их больше было), все перетряхнула, подивилась зачем хранить распечатки старых стихов, которые прекрасно себя чувствуют в виде текстовых файлов, зачем хранить бумажки, на которых писались эти самые стихи... В итоге остались два дневника, старая рукопись и пачка листов на калларе, с этим можно жить. А со стопками бумаги, сочащимися ядом - простите, нет. Это я про бумажные дневники уже. Заодно повыкидывала половину конспектов, в то что лекции по современному русскому языку мне теоретически могут пригодиться я еще, пожалуй, верю. А вот в то, что КСЕ или БЖД мне когда-то будут жизненно необходимы - сильно сомневаюсь.

Ну и совершаю страшное преступление - распределяю часть своей библиотеки по всем желающим, тоже как-то очевидно стало, что большую часть не мной купленных книг я никогда-никогда уже не прочитаю, а смахивать с них пыль раз в полгода надоело. Но браться за квест "найти нового хозяина примерно 700 книгам" я целый год боялась...
Когда-то дайри облетел рассказ одного доброго самаритянина, который хотел вот так же сдать книги в библиотеку, и ругался, что все это совсем не просто, с комментарием библиотекаря. Из комментария было понятно, что отдать книги в библиотеку - это сложно. И этим ты сильно осложнишь работникам библиотеки жизнь, ну или типа того. У нас однако все просто - приносите, что есть, а мы разберемся, ограничений никаких, кроме очевидного "товарного вида". Когда я уточнила, что могу сама забросить книжки - настороженность из голоса тетеньки из фонда окончательно пропала.
Еще кусок книжек готовы забрать местные буккросеры, им вообще не привыкать. Меня успокоили историей про то, как однажды вывозили сразу 3000 книг. Ну и маленький кусочек отъело местное антикафе в обмен на карточку любимого клиента. Так что до конца отпуска бардака в шкафах и впрямь станет меньше. Такое чувство, что уже лет 7 я только тем и занята, что воюю с вещами, доставшимися мне в наследство. Искренне надеюсь, что сейчас начался финальный этап борьбы за пространство.

Вообще, накрыло сейчас озарением, что может мои лишние книги - это именно то, чему кому-то здесь не хватало для счастья. Не сильно в это верю, но все таки. Так что, пожалуй, перед окончательным прощанием с библиотекой - покажу часть сокровищ здесь.

Никто не заметил, что вода в море стала горче.
Слезы моря невидимы для людей.
Нож входит меж строк.
Больно.
Очень.
Равнодушно промывает раны Водолей.
Восемь.
Встать в прибое на колени.
Тени слез невидимы для глаз.
Где-то далеко скрипят ступени
очевидно вспоминая нас.
Девять. Тишина. Зрачок заката.
Облетают с мокрых крыльев крыш
перья водостоков.
Полдесятого.
Так давно – ты рядом. Ты молчишь.
Где-то я… брожу под мокрым небом,
пью вино, возможно, даже сплю.
Ветер, напоенный лунным светом,
паруса целует кораблю.
Город.
Полночь.
Спутанные ветви.
Чудится голодный визг пилы.
У кровати встал мой тихий демон,
светлый ангел с крыльями совы.
Мне не вырваться.
Кровь капает из строчек.
Не прощай. Не помни. Не жалей.
Слезы моря…
Море станет горче.
Ухмыльнется пьяный Водолей.

Не приеду…

Вообще здесь должен был быть пафосный и задумчивый пост про то, как я полдня разбирала свой архив. Но по дороге случилось вот это. И скажите спасибо, что я не принесла вместо сказки на ночь трагическую историю про полулошадь-полушлюз.

Разговорились с подругой, и вот что вспомнила. В нашей семье мужчины - это суровые феечки. Сколько себя помню у отца на сборы времени уходило времени больше, чем у матери. Галстук подобрать к носкам, дада. Не то чтобы галстуков было много, но все равно. Подобрать, передумать, взять другую сорочку, пока мать исходит ядом и потеет в своих шубах и красивом платье из ателье. Это норма. Дед (отец матери) такой же, только с одной поправкой. Если у папы было около десяти галстуков, то у деда коллекция стремилась к цифре двести. Прибавьте сюда десяток костюмов и неизвестное число рубашек. Дед был главной феечкой, но обычно неплохо справлялся с подбором лука. Но один прокол все же случился. Мы собирались куда-то, и все ждали деда. То есть мать уже в мехах и платье, отец уже при галстуке, бабушка выбрала-таки брошь. Но дед не может решить, какой галстук из... Нужен был бардовый. Так вот, какой именно бардовый? В горошек? Блестящий? Или тот что покраснее? В полоску? Другой в полоску? А может все-таки с огурцами?
- С какими тебе огурцами, - вздохнула бабушка.
Я была единственным человеком наслаждавшимся ситуацией - это я сортировала коллекцию.
А если все-таки матовый? Нет, наверное в горошек.
Дамы закипали, и папа решил разрядить обстановку.
- А может синий? - сказал он.
Синий в горошек, в полосочку, в другую полосочку, в крупную полоску, в клетку и с зелеными огурцами, голубой или почти черный?
Мы тогда опоздали, а взрослые еще долго друг на друга дулись. Какой галстук в итоге дед выбрал я, если честно, не помню. Может, зеленый в крапинку?

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Или так. Персефона плачет, день за днем отказывается от еды. В конце концов, Аид не выдерживает. «Уходи», - говорит он.
- Я свободна? - бледно улыбается дочь крестьянки.
- Ты можешь идти, - повторяет Аид и отворачивается. И Персефона уходит.
Однажды она разобьет сад, но в саду не вырастет второй такой же цветок как когда-то.
Былая беззаботность девочки-пастушки так и не вернулась, а отвергнутая давным-давно корона и сейчас заставляет ее против воли держать спину прямо. Иногда ей снятся сны, но утром она не может вспомнить, о чем. Да и вообще – не может вспомнить, слишком много лет прошло. У нее есть муж, а детей не будет, об этом ей как-то забыли сказать, видимо, но она знает: не будет, и льнет к чужим, потеряв надежду на собственных. Она как будто бы весела, но несмотря ни на что холодна и спокойна.
Покинув то единственное место, которому она принадлежала, Персефона давно потеряла и себя. И вот ей приносят этот нелепый подарок, браслет с гранатами. И теперь она знает, что может вернуться.


Вообще-то все началось с совершенно другой Персефоны, которую нарисовала прекрасная  Али.